Летопись Усть-Кяхтинской Тихвинской церкви. Часть 3.
Краткие сведения о священнослужителях.
Священники:
1) Илья Иванов Хаминов, уроженец устюжский (по преданию), кяхтинский мещанин. Приговором прихожан, проживавших и имевших дела в Усть-Кяхте, испрошен во священника из трапезников кяхтинской Воскресенской церкви, как умевший петь и читать, знающий церковный устав и жизни не порочной, сорока девяти лет. Так как доселе Илья Хаминов находился в податном состоянии, то кяхтинские – «голова, гражданство и мещане письменно объявили, что они помянутого Хаминова для такого великого дела, ежели достойным быть может, увольняют с тем, что до предбудущей ревизии платеж подушных денег за него Хаминова раскладкой на себя приемлют, и в службах де гражданских никакого недостатка от того следования в людях не будет; и по тому увольнению, и поданному от прихожан выбору августа 9 числа и оный Хаминов, в присутсвиии оной кяхтинской земской избы старост и при собрании гражданства желание свое подтвердил, а притом же объявил, что он и жену имеет, взятую за себя у кяхтинского мещанина прокопия Попова девицу Ирину, 26 лет, первым браком, и женат в Усть-Кяхтинской деревне минувшего июля 25 числа» (ук. пр. дух. конс. 13 дек. 1776 г.). Рукоположен во священника 13 ноября 1776 года в Иркутске епископом Михаилом I-м.
До сего времени здесь был устроен только молитвенный дом, причем утварь выдана была из каравана, а иконостас из походной церкви якутского полка, то и другое на время. Поэтому свящ. Хаминову в ноябре 1777 г. предписано объявить прихожанам, дабы утварь и иконостас заводили свои, а затем чтобы и церковь строили (т.е. сделали пристройки к молитвенному дому). В 1782 г., после многих забот, хлопот, огорчений, выговоров со стороны благочинного закащика Шергина за недеятельность будто бы, — церковь была освящена.
Апреля 16 ч. 1790 г. епископ Вениамин I-й дал консистории предложение: «как суд всегда из некоторого числа частных особ сочинен бывает, да и по самой сущности присутственного места сему в одном лице состоять не можно, того ради в духовным правлениях по крайней мере двум присутствующим должно. Консистории, избрав из священников трезвых, честных и добросовестных, определить по одному в каждое духовное правление и сие чинить немедленно». Вследствие чего ук. пр. дух. кон., от 9 авг. т.г. священник Илья Хаминов назначен членом троицкосавского духовного правления.
В июле 1791 г., по назначению духовного правления, он ездил в Селенгинск для отделения прихожан к Покровской церкви от Спасской и Казанской, сообразуясь с близостью и удобством (предписание троицк. духовного правления № 42-й).
Поступив во священники 49 лет, о. Илья в 1805 г. по старости и болезненности стал просить об увольнении себя за штат и рукоположении на свое место сына своего Василия, служившего тут же дьячком с 1794 г. Просьба его, разумеется не без справок от прихожан о сыне, была уважена. По обычаю ли тогдашнему, или почему другому, о. Илье было запрещено исполнять требы, литургисать, без особо, на каждый раз, разрешения архипастырского, и велено выслать грамоту (ук. тр. д. пр. 5 мая 1805 г.). Во время своего служения он занимался не безуспешно проповедью слова Божия между монголо-бурятами. Умер 82 лет в 1809 году.
2) Василий Ильин Хаминов, на место состаревшегося отца, по просьбе последнего, рукоположен во священника 18 марта 1805 г. епископом Вениамином I-м. До сего же времени служил дьячком при отце с 1794 г.
При поступлении во священники и у о. Василия, как и у отца его, главная забота оказалась, о постройке церкви новой, каменной, и на другом месте. В 1812 г. в июне месяце, произведена закладка нового храма, с приделом в честь святителя и чудотворца Иннокентия.
О. Василий обучался не в школе, а дома. Посему весьма вероятно, что для рукоположения был вызван в Иркутск в начале 1805 года, для подготовления как к достойному прохождению звания священника – учителя, так и к правильному отправлению Богослужений. Рукоположен 18 марта. Следовательно, хоть и в звании дьячка, присутствовал при торжестве открытия св. мощей святителя и чудотворца Иннокентия, бывшем 9 февраля 1805 г. Впечатления торжества не прошли бесследно, и вот при предположении строить новую церковь, о. Василий, указывет устроить придел в честь св. Иннокентия, бывшего проповедника веры в этих местах. Замечательно, что престол в честь св. Иннокентия устроен в Усть-Кяхте чуть ли не первым по всему Забайкалью.
Вследствие крайне скудного содержания, получаемого от прихожан, священник Василий Хаминов, занимался усиленно хозяйством, особенно земледелием, а вследствие этого не всегда был исправен в отправлении своих священнических обязанностей. Так в 1827 г. духовное правление грозит оштрафовать его за медленность в представлении метрических книг за 1826 год – уже в мае месяце.
А в 1828 г. Прокопий Громов, ревизуя духовные правления, не оставлял без внимания и церкви встречающиеся на пути, а также и причти, особенно о которых шла не добрая слава. Не оставлена без внимания и здешняя церковь, и следствием посещения ее о. Прокопием в путевом журнале его предоставленном преосвященному, явилась такая запись: «По словам прихожан, священник подвержен корысти, что видно из того, что он подряжается возить купеческие клади. Поверить этому можно во-1-х потому, что на 3-ю седмину поста не было заготовлено агнцев, для преждеосвященных литургий, во-2-х, на вопрос о причине этого священник ни чего не мог сказать, кроме того, что ему нужно было куда-то ехать». Преосвященный приказал на извет потребовать объяснение (ук. т. д. пр. 28 июня 1828 г. № 207. Арх.). Объяснение и дано в таком смысле: «Подрядов на возки не брал и не беру, а если и возил клади, и то не ежегодно, то не сам, а работник. Держу, для хлебопашества и домашнего употребления лошадей десять. – Атица не запас потому, что в предыдущую той неделе субботу был отозван с требой в деревню, и не успел возвратиться вечером, а приехал назавтра, почему и литургии не было». На объяснение это преосвященный положил такую резолюцию: корыстолюбию верить, так как работник без воли хозяйской не может ни лошадей держать, ни подряд брать. Так как в объяснении не сказано, в какие именно селения и для исполнения каких треб ездил священник Хаминов и оставил воскресный день без службы, то и думается, что и эта поездка была сделана не без корыстных целей. Потому наложить 100 поклонов, которые должен он, Хаминов, положить в три службы, и впредь быть исправным, а также знать кахтизис весь в твердости, а не отчасти. (Из последнего видно, что о. Прокопий и экзаменовал причты, не оставляя в покое и священников). (Ук. тр. дух. пр. 26 августа 1829 г. № 354).
Зная о неподкупной честности, справедливости, осторожности о. Прокопия Громова, а также о его беспощадной строгости в суждении о лицах, не стоящих на высоте своего знания, надобно думать, что в объяснении о. Василия, видно, что-то не так было написано. И о.Василий не стал спорить, но смиренно обещал исполнить все, что приказано. (Арх. 1829 г.)
5 июля 1830 г. помер преосвященный Михаил II-й, разрешив, перед смертью, священнослужение всем, запрещенным им при жизни священнослужителям, и между ними священнику Василию Хаминову ( ук. д. пр. 15 июля 1830 г. № 356. Арх.). За что он был запрещен, из дел не видно, но с этого времени все чаще и чаще выступают наружу такие черты в характере о. Василия, которые невольно заставляют признать справедливость отзыва о нем о. Прокопия Громова.
В сентябре 1830 г. разливом реки Селенги унесло у причта скошенное уже сено и городьбу с покосом. Убытку причинено на 1195 р. Оставшись без сена, о. Василий ухватился за какую-то залеж (запущенная пахотная земля), с которой и увез накошенного бурятом сена 23 копны. Тот подал жалобу; назначено следствие, и дело разрешено с начало в пользу о. Василия, так как место, находясь близ его пашен, будто бы им было расчищено и разработано. Такое решение, разумеется, не удовлетворило бурята, и он подал жалобу своему начальству. В апреле 1831 г. духовное правление, вследствие отношения харацайского атамана, доказывающего, что земля, с которой Хаминов увез бурятское сено, вовсе не принадлежит священнику, а только временно частичка ее давалась ему для пахоты и посева хлеба бурятами по знакомству, — предписывает о. Василию уплатить истцам захваченное, если не найдется доказательств противного. О. Василий ответил, что дозволения на распашку ни от кого не брал, а вследствие распоряжения начальства усиленно заниматься земледелием, земли эти распаханы еще его отцом и он пользуется ими с первого года своего служения здесь, с 1794 года. Затем жалуется, что бурят Бахаланов чуть не перерезал его работников, когда они слаживали на воза сено. Однако, самовольство, по которому он распахивал чужую землю, хотя бы и с хорошей целью – исполнять волю начальства, не есть еще право… И потому сено приказано возвратить. Но этому прошло два года, и бурят в дорогое и трудное время после потопа все-таки остался без сена.
В 1830 г., по просьбе прихожан, назначен сюда второй священник так как один о. Василий не мог исполнять исправно своих обязанностей. Кроме «усиленного занятия земледелием», он еще усиленно по временам пил горькую.
В 1837 г. церковь здешняя посещена была епископом Иннокентием III-м, который по возвращении в Иркутск дал консистории такое предложение: старосте Петру Смолеву за чистоту в церквах объявить благодарность, священников за неправильное ведение метрических книг и других документов и прочие беспорядки ошьрафовать 50-ю руб. на вдов и сирот (ук. дух. пр. 6 ноября 1837 г. № 682). Пострадал о. Кузнецов, 2-й священник, тогда как главный правитель делами, а следовательно виновник в опущениях был о. Василий, и вот, чтобы на будущее время обезопасить себя от такой напасти и развязать себе руки, о. Андрей Кузнецов перестал смотреть сквозь пальцы на то, что творилось в причте кругом него. От 2 июля 1838 года о. Андрей донес духовному правлению, что «священник Вас. Хаминов почасту обращается в пьянстве, при всяком запое делает неприличные поступки, в предупреждении несчастий становится от прихожан караул. Ныне целый месяц занимается пьянством, к соблазну прихожан, иногда в одном нижнем белье и босой ходит в кабак и там заводит споры, а 24 числа июня, встретившись на улице с дьячком, произвел драку до кровоизлития, почему потребовалось вмешательство старшины Евфимия Матренинского. Кроме того делает задержание в представлении отчетности». Следствием этого донесения был вызов о. Василия на службу в Троицкий собор.
В июле 1840 года опять видим, что о. Василий «вместе с дьяком находятся в пьянстве», следствием сего было лишение права носить рясу и священнодействовать. Впрочем, запрещение это для о. Василия ничего не значило, и не могло удержать его от священнодействий в тех случаях, когда дело касалось его выгод. 27 декабря того же года, взяв в церкви крест и эцирахил, он уехал на Дзиду, со славой, о чем донес о. Андрей. Донос оставлен без последствий. 8 января 1841 г. священнослужение разрешено о. Василию. – 13 октября 1845 г. священник Хаминов требуется в духовное правление для выслушания ук. пр. дух. конс. на донесение о рассыпании им частиц с дискоса. Какое решение, нет сведений о том.
Впрочем, не смотря на недостатки о. Василия, прихожане его любили. И было за что. Можно, напр. восхищаться такой картиной: Вечер пятка св. четыредестницы; на дворе слякоть, ветер; речка разделяющая Усть-Кяхту на две половины, при таянии накипей, наледи, провалов делается опасной для перехода путников, запоздавших в храме на правиле. Все далеко живущие направляются за о. Василием, который и проводит их, иногда человек до 40, в дом свой и здесь упокояет до утра.
Собственных детей у о. Василия не было, зато было множество крестников. Кумяться – это была его страсть.
Умер 66 лет 18 июня 1846 г., прослужив священником 41 год и 3 месяца.
3) Андрей Федоров Кузнецов. Сын дьячка исключен из поэзии в 1816 году и определен дьячком в кударинской Троицкой церкви. В 1818 переведен к Троицкосавскому собору; 25 марта 1822 года к этому же СОБРу посвящен во диакона архиепископом Михаилом II-м, а 28 января 1830 г. им же рукоположен во священника в Усть-Кяхту, по просьбе прихожан. Причина назначения сюда 2-го священника известна. Это – усиленное занятие о. Василия земледелием, причем прихожанам трудно уже было добиться своевременного удовлетворения своих нужд. А между тем «на два причта прихожан мало», — пишет причт, от 18 марта 1830 г. – «Земли пахотной 28 дес. песчаных, сенокоса 55 дес. Дохода до 150 р., и тот заметно уменьшается. Прихожане бедны от неурожаев. Под усадьбу земли отведенной нет; дома у свящ. Хаминова и дьячка Пляскина свои (у священника, диакона и пономаря)». «В хдешнем приходе руги не получается», пишут 23 октября 1832 г. Чем же жить двум причтам? И вот о. Андрей также принялся «за усиленное исполнение воли начальства о земледелии», чтобы пропитать себя и свою многолюдную семью. Как он исполнял распоряжения начальства об усиленной деятельности на ниве Христовой, не знаем. Да и когда тут работать на двух нивах? Богу и мамоне нельзя служить с одинаковым усердием.
Января 29 д. 1832 г. ук. дух. пр. о. Андрей назначен депутатом для присутствия при производстве следствий о духовных лицах; да в 1837 г., по предложению еп. Иннокентия, оштрафован 25 руб. за неисправность в документах и беспорядки. Вот все, где начальство обратило на него внимание. Хотя указы получались на имя двух священников, но по всему видно, что дела вершил один о. Василий, кроме разумеется, тех периодов, когда о. Андрею навязывалась начальная необходимость доносить, что свящ. Хаминов «находится в пьянстве». Но эти доносы, можно сказать, совершались только по крайней необходимости, единственно для спасения себя от выговоров и денежных взысканий за упущения в отчетах, так как вся отчетность находилась на руках о. Хаминова.
Нужда материальная, оскорбления от поголовно пьяного причта, неприятности с настоятелем церкви расстроили наконец и без того слабое здоровье о. Андрея и свели его в могилу в начале июля 1841 г., на 46 году жизни.
4) Иоанн Афанасьев Рещиков. Сын священника куйтунской Николаевской церкви. Исключен из словесности. В 1833 г. определен певчим и чтецом в домовую архиерейскую церковь. На место священника Кузнецова рукоположен 5 октября 1841 года из протодиаконов архиепископом Нилом. В сане протодиакона о. Иоанн бывал ранее в Усть-Кяхте, в 1837 г. с преосвящ. Иннокентием III и в 1839 г. с преосвящ. Нилом. В Усть-Кяхте служил до своей смерти, последовавшей 11 февраля 1875 г. Своей ласковостью, непритязательностью, послушностью в исполнении треб, а часто и медицинской помощью больным, оставил по себе добрую память в прихожанах, особенно сельских.
5) Иннокентий Ильин Благообразов. Воспитанник иркутской духовной семинарии 1872 г. Первоначально рукоположен архиепископом Парфением во священника в Баян-Хосун, откуда, по смерти о. Иоанна Рещикова, переведен в Усть-Кяхту. Здесь служил по 12 августа 1879 г., до поступления к Кударинской Благовещенской церкви.
6) Михаил Афанасьев Рещиков. По окончании курса в иркутской духовной семинарии воспитанником в 1872 г. рукоположен во священника еписк. Мартенианом, в Посольском монастыре, к малокударинской Покровской церкви, откуда 13 августа 1879 г. переведен в Усть-Кяхту где и пребывает доднесь.
Диаконы
1) Григорий Романов Корнаков. Неизвестно, с какого года. В 1825 г. прихожане здешние посылают в консисторию одобрение, что диакон Григорий Корнаков, служащий в Усть-Кяхте и желающий поступить к Селенгинскому Спасскому собору, вел себя во все время прожития здесь безукоризненно. В конце того же года, по получении консисторией от Корнакова согласия быть законоучителем в воинской селенгинской школе, он, по резолюции преосвященного, вызван в Иркутск для рукоположения во священника. Прослужил там не долго. В 1831 году, от 18 июля, отсюда командируется в Селенгинск заведывать Спасским приходом свящ. В. Хаминов с тем, чтобы половинную часть дохода выдавать осиротевшему семейству о. Григорий.
2) Стефан Романов Корнаков. Из дьячков мухоршибирской Николаевской церкви. Прослужил здесь с января 1830 г. не более 2-х – 3-х лет. В последствии был священником при новохотойской церкви на Хилке, где и помер.
3) Василий Иванов Корнаков поступил в феврале 1835 г. О деятельности его сохранились только сведения: от 2 июля 1837 г. священники доносят духовному правлению: «приступив к делению кружки за май месяц, нашли ее распечатанной и 20 рублей денег выкраденными из нее. Диакон Корнаков пьянствует с первого дня Пасхи и до сего времени был только у 5 обеден. Бывает в питейном заведении, откуда выходит совершенно пьяным. Обучающиеся у трапезника мальчики показали, что однажды, не в бытность трапезника в церкви, диакон пришел к нему, нашел ключи от церкви, зашел туда и долго там оставался и в это время что-то стучал. Потому подозрение в воровстве падает на диакона. Он хоть и не отпирается, что был в церкви, но говорит, что был пьян и не помнит, зачем ходил туда».
Во 2-й половине того же года церковь епископ Иннокентий III-й. О. диакон явился к нему пьяным, тогда как следовало приготовиться служить, почему и лишен рясы и послан в Троицкий монастырь в черную работу (ук. пр. дух. конс. 6 ноября 1837 г.).
5) Яков Яковлев Ерженин. Поступил от усть-керанской Преображенской церкви дьячком в 1874 г. Посвящен во диакона в 1876 г., при служении здесь Высокопреосвященнейшего архиепископа Вениамина в феврале месяце. Ныне при троицкосавском соборе.
6) Иван Константинов Ерженин. По выходе из среднего отделения иркутской духовной семинарии поступил сюда в 1870 г. В декабре 1879 г. посвящен во диакона, а в феврале 1881 г. переведен к троицкосавскому собору на вакансию псаломщика. В феврале 1882 г. посвящен во священника в Усть-Киран.
7) Никандр Дмитриев Толкачев. Переведен сюда в марте 1881 г. от селенгинской Покровской церкви.
Из служащих здесь дьячков и пономарей стоит упомянуть разве только о первом, Василие Корытове, определенном сюда 15 марта 1777 года следующим ордером селенгинского духовного правления, за № 12: «Как духовному правлению есть не безызвестно, что при оной церкви поныне еще определенных причетников никого не имеется, то в таком случае для отправления церковного пения и посылается к вам священнику (Илье Хаминову) при сем в дьяческую должность чикойской Петропавловской церкви пономарь, праздно живущий, Василий Корытов, коему и быть в той должности на получаемом церковном доходе впредь до указа». Упомянуто о нем не потому, что это замечательная личность. Больше сего о нем нигде в делах здешних не упоминается; не известно, долго ли, коротко ли служил он здесь. Упоминаю из-за места, из-за церкви, при которой он служил ранее, это – чикойская Петропавловская церковь, единственная на Чикое до и во время св. Иннокентия. Во время своих странствований из Селенгинска на Буру, в стан Саввы Владиславича (что ныне Кяхтинская слобода), свят. путник, вероятно, не оставлял ее без ношений и служений в ней. Где же стояла эта церковь? При всех моих стараниях узнать о месте, определенных сведений не добыл, кроме того, что она стояла между нынешними Усть-Кераном и Куддаринской станицей. Некоторые указывают на Алентуй, как место бывшего селения Петропавловского.
Ордер, назначая сюда Корытова, указывает на его праздную жизнь не потому, что он удален был за негодностью, а что сама должность при сей церкви упразднена, или, лучше, упразднен весь причт, хотя члены его, до приискания других мест, и продолжают именоваться Петропавловскими. Когда же и почему была упразднена сия древнейшая по Чикою церковь и штат при ней? – В указе иркутской духовной консистории, от 18 декабря 1776 г., о образовании здесь прихода, сказано: «Кяхтинская земская изба представляла, что минувшего июля 19 дня с.г. по поданным в оную кяхт. земскую избу ведомства оного, живущие домами вверх по Селенге реке в Усть-Кяхтинской деревне и в близости оной мещане и цеховые доношением с приобщением при оном в два ряда выбора (на кяхт. мещ. Илью Хаминова во священника в Усть-Кяхту) представляют, что в бытность в оной деревне в прошлом 1775 г. Петропавловской, — что ныне троицкая коммерческая экспедиция, — пограничной таможни господ присутствующих тщанием созданной и по благословению его преосвященства во имя Пресвятой Богородицы Тихвинской и освященный походный храм и награжденный книгами и церковной утварью и пр.» Из этого видно, что пограничная таможня называлась Петропавловской или по имени деревни, в которой стояла, или, скорее по имени церкви. Но вот таможня эта, по удалении пограничной линии от р. Чикоя внутрь Монголии, и при развитии торговли на этой линии передвинутся ближе к новой границе, и передвинулась сначала в Усть-Кяхту, как место, откуда чаи и пр. китайские товары развозились по Байкалу. Долги ли прожили здесь таможенные чины? Не долго. В 1775 г. устроен ими, при помощи караванной компании здесь храм, а в вначале 1776 года они выезжают отсюда в троицкосавскую крепость. Если бы жили и ранее много лет без храма, то для одного года и не стали бы устраивать его. Далее, «по отбытии бывшей Петропавловской пограничной таможни господ присутствующих в троицкосавскую церковь, от его высокородия господина бригадира и иркутского губернатора Немцева повелено в означенной Усть-Кяхтинской деревне быть на винтер-квартирах (т.е. зимой на постое) двум полевым конным эскадронам, кои по рапорту, поданному от находящихся в той деревне ведения оного старшин августа 5 ч. уже в оную деревню и вступили; а по представлению прежде бывшей коммерческой экспедиции к его высокопревосходительству господину генерал-поручику и кавалеру Бриль, к уменьшению и удержанию проезда в Кяхту живущих в деревнях, учреждена в троицоксавской крепости еще в прошлом (773 году соляная продажа и пр.». Поэтому думаю, что до 1773 года таможня стояла на Чикое при Петропавловской церкви, а в Троицкосавске находилась отдельная, коммерческая экспедиция, или караванная компания. В сем году и вскоре таможня начала переводиться в Кяхту, а караванная компания перебралась в Стрелку (при впадении Чикоя в Селенгу). Деятельность караванной компании ранее сосредоточивалась, главным образом, на берегу Селенги, почему и чины таможни поселились первоначально здесь. С приездом их сюда устроена здесь церковь, но не чинами, а по их убеждению – компанией.
С переездом таможни с Чикоя Петропавловская церковь, лишившись поддержки казенной, не могла долго существовать, и вот поэтому мы видим в 1777 году одного из причта ее живущих праздно. Кроме вышеозначенной причины упразднения, или вследствие ее, тем указ. консистории, из которого делались сейчас выписки, к приходу усть-кяхтинской церкви приписана в 1776 г. «из прихода чикойской Петропавловской церкви деревня Билютайская в коей домов 10, венцов 12», причем расстояние ее показано не от своей церкви, а от г. Селенгинска, что означает, что она, эта деревня все равно была бы причислена к Селенгинску, если бы не приписалась к Усть-Кяхте. Еще знак упразднения и недавнего Петропавловского прихода.
Дополнение Еп. Мелетия:
Искомая церковь – это старая Никольская в г. Троицкосавске. О ней в клировых ведомостях читаем следующее: построена была первоначально близ г. Селенгинска, в селении «Стрелка» (т.е. на устье Чикоя, впадающего в Селенгу), откуда была перенесена на место, где ныне находится троицкосавский собор, а с сего последнего на настоящее место, на гору, в 1820 г. усердием жены умершего коллежского асессора Степана Семенова – Александры Даниловой. За постройкой в 1867 году новой, каменной Покровской трехпрестольной церкви, — она предположена уже к сломке за ветхостью. Со времени перенесения ее с чикойской стрелки минуло более столетия, а если принять во внимание, что она десятки лет стояла еще в Стрелке, со времени своего первоначального построения, то древность ее доходит до полуторастолетия. При вступлении святителя Иннокентия на иркутскую паству, в 1727 году, чикойская Петропавловская церковь уже была (см. кН. «Начало христианства в Иркутске», 1868 г., стр 83), следовательно, древность ее не подлежит сомнению. Когда же и кем она была перенесена из Стрелки в троицкосавскую крепость? – Очевидно, таможенными чинами, одновременно с перемещением пограничной таможни из Стрелки в Троицкосавск, что и относится к 1775 и 1776 годам. Усть-кяхтинскую церковь, вновь построенную они снабжают только лишь походным иконостасом и книгами. Из церковных документов видно, что это было в 1775. Когда здесь, в деревне Усть-Кяхтинской, временно находилась Петропавловская пограничная таможня (потом – Троицкая коммерческая экспедиция), — господа присутствующие своим тщанием «создали походный храм во имя Пресвятой Богородицы Тихвинской, награжденный книгами и церковной утварью». Храм этот по благословению святит. Софрония был освящен и грамотой утвержден, но в том же году, как известно уже, походный иконостас был вытребован в екатерининский пехотный батальон и отослан майору Гагрину, а усть-кяхтинцам велено было завести новый иконостас. Из этих данных выясняется: 1) что таможня распологала до сего времени в чикойской стрелке еще и походным иконостасом с книгами и утварью, коими могла снабдить хотя на время и другую церковь, по требованию обстоятельств. До устройства усть-кяхтинской Тихвинской церкви походная церковь могла быть употреблена причтом не только в Стрелке, но и в приходе. Название чикойской церкви в то время билютуйской заставляет думать, что она была в Билютуе, как походная. 2) Предание о перенесении из Стрелки деревянной церкви на то место, где ныне троицкосавский собор, — не оставляет за собой ни малейшего сомнения в том, что это перенесение совершено было при перемещении таможни в Троицкосавск, ибо она при постройке усть-кяхтинской Тихвинской церкви, снабженной всем необходимым от избытков строителей, оставалась еще не тронутой; но уже в 1777 году причт Петропавловской стреловной церкви оказывается не при чем. Ясно, что прихожание – с таможней перешли в троицкую крепость и церковь перенесли туда же. Теперь чикойская стрелка принадлежит к селенгинскому приходу. Тут есть старинная часовня, по преданию – на церковном месте, но она стоит одиноко от селения. В былое время церковь могла быть в самом центре населения, но с упразднением таможенных построек селение приняло другой вид. Теперь в Стрелке, кроме военных, значится 32 двора ясачных инородцев (30 муж. 32 ж.), т.е. принявших св. крещение бурят и монголов. Есть потомство крестников графа Рагузинского, имевшего в «Стрелке» свою резиденцию при устройстве пограничных дел и принимавшего инородцев в русское подданство.
Опубликовано 18 сентября 1882 года.
Летопись Усть-Кяхтинской Тихвинской церкви. Часть 1.