Ангарские пороги. Часть 2.
Во всех порогах есть водовороты, носящие местное название «уловов», особенно страшны он в трех порогах: Пьяновском, Дубынинском и Шаманском. В Пьяновском водовороты или уловы находятся в предпорожье, при самом выходе из этого порога, вследствие чего проплывают так: как только судно или лодка выйдет из порога, то гребцы употребляют все силы свои, чтобы выйти из улова, в противном случае завертит лодку и под конец выбросит далеко в реку (Случается, что в водоворот попадает сучковатое дерево, которое часто несет вода, особенно во время разливов, напр. ель, сосну и т.п., то повернув его несколько раз, утянет в воду и через несколько времени оттуда выбросит на поверхность совершенно уже гладким без сучьев). В Дубынинском пороге три водоворота или улова, в самой стреже имеющие вид гладкий, а иногда воронкообразный; выбиться из них нужны страшные усилия гребцов, иначе судно или лодку будет вертеть по нескольку раз и потом с ужасной быстротой бросит дальше по порогу, что чрезвычайно опасно, потому что лодку или судно может выбросить боком или рулем вперед, или посадить на камень, и тогда в том и другом случае – лодке предстоит неминуемая гибель и разбитие ее в щепки, а судну – разбитие, потопление или выгрузка, если, засев глубоко на камне, не будет валом сдернуто и не потонет; если же выбросит попавшее в водоворот судно или лодку вперед по стрежи носом, то значит опасность миновала. Впрочем на случаи, если лодка попадает в улов и может быть выброшена из него вперед рулем, имеется особое весло – поносное, которое в эту минуту заменяет рулевое и которым начинают править с ловкостью, конечно доступной только тамошним лоцманам и гребцам, и бывает, что счастливо выходят из порога; но на это нужно большое умение лоцмана и страшные усилия гребцов, а главное быструю сметливость, находчивость, большое присутствие духа и отважность лоцмана. Здесь надобно заметить и то еще, что при проходе по порогам судов веслами не гребут, а правят несколько человек только рулем: если же идет лодка, то гребут, но несильно, а часто, как это только можно, не погружая глубоко весел в видах того, чтобы лоцман удобнее мог править; но как только судно или лодку начнет втягивать или втянет в водоворот, то гребут сильно, на сколько только хватает сил.
Пороги состоят в меньшей части из ряда камней овальной формы, а в большей – из громаднейших плоских и овальных плит, плотно друг на друге лежащих; свойство их самородного крепкого серовика. Как они расположены и как глубоко в порогах, несясь по ним весьма быстро и не без опасности, рассмотреть решительно некогда и невозможно; к тому же вода в порогах не светла, течет и вертится во все стороны, пенится, шумит, ну словом, кипит как в котле; набегает с ужасной быстротой на камень, но, облив его, только получает отпор, рассыпаясь во все стороны, где сталкивается опять с другими камнями и другими волнами, разбрызгиваясь и образуя белые большие валы; — но полагать надо, что все гряды плит и камней идут поперек реки от одного берега к другому – прямо и косвенно; а относительно глубины, можно сказать только то, что в предпорожьях вообще не глубоко, в подпорожьях ужасная глубь. Путь к воротам в порогах указывает в предпорожье неширокая струя воды, стремящаяся быстрее общего течения; на нее то и стараются попасть в предпорожье, чтобы войти в ворота порога, течение в которых с виду более гладкое и весь проход кажется как бы несколько углубленным. Кормчий с помощью нескольких человек, правя рулем, лавирует, направляя судно по этой гладкой полосе и переменяя ежеминутно направление то вправо, то влево, потому что проходы в порогах не прямые, а извилистые и кроме того встречаются выделившиеся камни, мимо которых и приходится проходить от одного к другому; так например: струя идет возле камня с правой стороны, судно проходит мимо его по струе, оставляя его в левой, а там на встречу прямо на пути опять камень, около которого струя идет влево, влево направляют судно. Кажущееся же углубление образуется от сбегающей с плит и камней воды в это место, где конечно и глубже и более возможен проход. В большую воду камней бывает не видно на поверхности, а в малую – река становится как бы усеянной плитняком и камнями, вышиной на глазомер от аршина до сажени. В малую воду ворота бывают виднее (Горные хребты в тех местах, где есть пороги, тянутся по обеим сторонам Ангары по течению ее к северу, и Ангара течет как бы в трубе. Кроме порогов на Ангаре, залегают пороги в той местности и в реках бассейна ее. Так в большом притоке Ангары – реке Оке и притоке Оки – Ии два Окинских порога залегают по Оке рядом в 2-х верстах один от другого, один Большеокинский в 40 верстах от ее устья и в 10-ти по течению реки от села большеокинского, а другой – большекадинский в 42 верстах от устья и в 12-ти от села. Оба они имеют точно такие же свойства, как из ангарских – Похмельный или Пьяновский; ширина их со 100 сажень, а длина с полверсты, но течение воды в них быстрее и вал больше и выше, чем в Похмельном пороге. Судоходства по Оке нет, и по порогам спускают только плоты, совершенно пустые – без груза и людей на удачу, которые, если не разбросает и не перековеркает, ловят по проходе их порогов. Река Ия впадает в Оку с левой стороны в 70 верстах от впадения Оки в Ангару и в 26 верстах от братского и обозного тракта у деревни Стрелки, против деревни Усть-Ийской. Порог по Ие залегает в 4-х, 5-ти верстах от устья ее; не велик он, не широк и не длинен, потому что река тут узка, проходит в трубе, но кажется страшнее и шумнее всех. Ия большая река, но плавания по ней нет, исключая конечно около береговых населенных мест. Сжатость горами устья Ии и порог ее есть причина того, что в половодье, не имея просторного исхода воде, она разливается сильно и долго держит воду на высоком уровне, причиняя всегда много вреда).
Суда с грузом первые два ангарские порога плывут, не выгружаясь, но у села падунского их выгружают до половины находящейся в них тяжести, которую до подпорожья падунского порога везут берегом, плавя судно с остальным грузом от падунского берега по протоке на остров Интей, с которого, затянув его сначала правым берегом версты четыре вверх по острову, спускают уже в порог. Перед Дубынинским порогом выгрузки не бывает, так как он глубже Падунского, также и перед другими. Хотя судна и лодки (последние спускаются только большие, могущие поднимать не меньше 500 пуд тяжести) по порогам вообще ужасен: громаднейшие седые валы подхватывают судно и бросают то вверх, то вниз так неправильно и так сильно, что плывущим в судне или в лодке нет никакой возможности устоять на ногах, не держась крепко за что-нибудь; воды заплескивается много, так что ее все время выкачивают; силой волн судно становит или носом, или кормой, или боком вверх; удар волн в руль часто сшибает всех стоящих у него, не редко выбрасывая отважных кормчих и в пучину, из которой спасение удается редким (Случаи гибели людей в порогах бывают ежегодно, особенно в половодье. Замечательно в порогах еще и то, что там всегда стоят противные ветра, особенно в Шамановском, где ветра во время прохода по порогу несколько раз переменяют направление).
В течении последних трех, пяти лет, в лето проплывало по Ангаре не больше восьми, девяти судов из г. Иркутска в гор. Енисейск с чаями и из Иркутского солеваренного завода до пинчугской волости, енисейской губернии с солью; да еще до десятка разных лодок мелких торговцев, и с реки Илима с известью. В прежнее же время, лет шесть, семь тому назад, в урожайные и обильные в иркутской губернии для хлеба годы, проплывало и до 40 судов с хлебов в г.Енисейск, в мотыгинскую и рыбинское пристани для золотых приисков енисейских систем.
Лоцманством и спуском судов по порогам преимущественно занимаются крестьяне сел брасткого, падунского, ильинского (дубынинского), шамановского и также других соседних с ними деревень. На каждое судно или лодку приглашаются всегда по два лоцмана, по указаниям которых и делаются разные приготовления на судне и нанимается число гребцов, если судовых оказывается недостаточно. Братские лоцмана проводят суда до Падуна, Падунские – Падунский порог, а Ильинские – Дубынинский до шамановского, за тем Шамановские по своему порогу и дальше.
За спуск судна через пороги Похмельный, Пьяновский и Бык до падуна платится, смотря по судну, от 10 до 15 и 20 рублей, каждому лоцману, а гребцам и рабочим по рублю сер.; за спуск по Падунскому порогу – лоцману от 6 до 10 рублей, а рабочим также до рубля; за Дубынинский – лоцману от 8 до 12 рублей, за Шамановский – тоже, а рабочим от 1 руб. до 1 руб. 50 коп. каждому; за тем за проводом судна дальше вниз до устья или гор. Енисейска от 25 до 35 руб. сер. Чиновников же или вообще лиц, плывущих по делам службы, лоцмана обязаны своими обществами плавить бесплатно, за что они освобождаются одною душею от отнесения натуральной земской повинности по исправлению дорог – московского тракта и проселочного между селом Братским и Тулуновским (т.е. до соединения проселочного братского тракта с московским). Вверх по порогам ныне подымают только одни лодки, в которых проплывают должностные лица, следующие от селения Усть-Вихоревского до села Братского. В Падунском пороге подъемы эти представляют много трудов ямщикам, так что лодку, не смотря на то, что она легкая и пустая, подымают от 15 до 18 человек, не считая кормчих; в крутых залавках ее вертит во все стороны и кормчие всегда подвергаются большой опасности быть сбитыми в воду сильными напорами воды на рулевое весло (Что и случилось в нынешнее лето: с лодки подымавшейся по порогу с волостными членами, два кормчих полетели в воду, быв сшиблены рулевым веслом от внезапно нахлынувшей волны и едва-едва были спасены; у лодки же, брошенной по течению назад на камень, вышибло дно и она залилась водой). Не менее затруднений представляет подъем лодок и по Дубынинскому порогу. Здесь главное состоит в том, что берега утесистые, почему ямщики, затягивающие лодку, должны делиться на две половины, чтобы одним карабкаться и пробираться с бичевой по утесу на небольшое расстояние, а другим, пока те пробираются и не притянут лодку к себе, держать ее и за тем опять пробираться вперед.
Вот каково плаванье по Ангаре и вот какой опасный и тяжелый заработок прибрежного населения ее, хотя он, судя по затраченному ничтожному времени, и хорошо оплачивается.
Ко всему этому не лишним считаем поместить в примечании весьма правдоподобное народное предание (Во времена, когда Ангара была единственным путем сообщения и по ней шло все, что следовало в земли по сю сторону Енисея, по громадным усилиям, употребляющимся при поднятии судов, предки наши усвоили за каждым порогом характеризующее его название. Так Падун получил свое название потому, что поднимавшееся по нему судно умучивалось до упаду; Пяновский потому, что люди, умучившись и миновав трудные пороги, отдыхали тут, напивались после благополучных подъемов до пьяна водкой и вином и как бы с радости; Похмельный – потому, что после испытанных трудностей, порог этот представлял их в меньшей мере, как бы похмелье после пьянства, что, весьма вероятно, и случалось на самом деле т.е. ничего нет не вероятного, что, напившись после трудов у Пьяновского порога, на другой день, проходя похмельный, опохмелялись; Долгий – только оправдывает свое название, так как действительно долгий – в 7 верст. (Из народных преданий и рассказов)), отчасти свидетельствующее о трудах, переносимых когда то при переходах в этих местах нашими отважными предками, и о том, что послужило к наименованию порогов. И еще в опровержение составленного мнения, что будто бы Ангара на всем пространстве, начиная от с. братского до окончания Шамановского порога, почти слишком 150 верст, не замерзает ни при каких жестоких морозах, скажем, что, на сколько нам об этом известно и случалось видеть ангарские пороги, зимою, они бывали всегда замерзшими и покрыты массами льдин, представляющих целые ледяные хребты, весьма грациозно висящие по реке; но правда, что в порогах она замерзает не сплошь и оставляет местами полыньи, особенно в подпорожьях и водоворотах, остающимися открытыми всю зиму; так подобные полыньи по Ангаре встречаются по всему ее течению почти у всех кос и шивер. Не замерзает же Ангара положительно в течении всей зимы, не смотря ни на какие морозы, только при выходе своем из озера Байкала верст на 25, т.е. до Николаевской пристани, где зимуют байкальские суда и несколько далее; при чем покрывает всю окружающую местность густым паром, отделяющимся от воды и подымающимся высоко к верху столбами.
Опубликовано 16 января 1871 года.