Хлебная торговля в Сибири и законы о ней. Ст. 2.
В таком положении застал хлебную торговлю Сперанский. Он увидел необходимость избавить ее от всякого стеснения. Прежние ограничения были тотчас отменены. Но Сперанский считал необходимым сделать их невозможными и в будущем. Общие законы о свободе хлебной торговли оказывались недостаточны. Организуя управление Сибирское, Сперанский поручил охранение этой свободы высшим установлением в крае и в каждой губернии, — главному и общему губернскому управлениям. В наказе этим управлениям, самым положительным образом вменено им в обязанность охранять эту свободу. Главное управление ограждает своей властью и предписаниями свободу промышленности и торговли как вообще, так и с инородцами: строго запрещается возить к сим последним токмо горячие напитки, однако ж сообразно уставу питейному, наипаче же свободное во всей Сибири обращение жизненных потребностей без всякого различий округ и губерний. Свобода промышленности и торговли как вообще, так и с инородцами, особенно же свободное обращение жизненных потребностей во всех округах, вверяется особенному попечению общего губернского управления (Сиб. Учр. §§ 523 и 550). Впрочем в том же учреждении запрещается перекуп жизненных потребностей. Вероятно Сперанский предвидел возможность в Сибири монополии в торговле жизненными припасами. Тоже повторено было и в особом уставе об инородцах, изданном при Сибирском учреждении (§§ 46, 47, 61). Сверх того, этим устройством положительно запрещено всякое участие служащих чиновников в торговле с кочующими инородцами (§§ 48 и 49). При точном исполнении этих постановлений, свобода хлебной торговли была бы вполне обеспечена. Случилось другое. В сам год приведения в действия нового учреждения, в 1823 г., встретилась необходимость снова подтвердить законы о хлебной торговле.
В западной Сибири поводом к тому был укоренившийся там обычай заготовлять хлеб для казны через комиссионеров и стремления местного начальства, — устранять при этих закупках соперничество вольных торговцев. Положением Сибирского Комитета 14 июня 1823 г. было подтверждено главным Управлением: 1. чтобы все хлебные заготовления производились непременно с торгов, а покупка его через особых комиссионеров разрешалась не иначе, как только в следствии неуспеха торгов, по рассмотрении дела в губернском совете и совете главного управления и только через чиновников, до коих сие по роду службы их принадлежит; 2. чтобы при этих заготовлениях, ни под коим видом не была запрещаема или стесняема свобода частного хлебного торга и обращения жизненных потребностей, по 523 § учреждения и чтоб всякое воспрещение сего рода, не исключая и запрещения дозволенного выпуска хлеба за границу, яко отмена Высочайших Постановлений, в необходимых случаях допускаемо было не иначе, как по §§ 20, 34, 524, 535, 541, учреждения, т.е. по соображении обстоятельств в совете губернском, в совете главного управления, и наконец, по получении разъяснения высшего начальства, коему представлять о сем надлежит благовременно, одних случаях чрезвычайных и ни малого промедления времени нетерпящих. К сожалению, последнее выражение о чрезвычайных случаях, было в последствии поводом ко многим произвольным действиям.
Как бы то ни было, с издания Сибирского учреждения, для свободы хлебной торговли положены прочные основания. Она постепенно стала развиваться, и именно в тех местах, где не производилось хлебопашества. Выгоды, доставляемые ей, вскоре возбудили зависть местных чиновников. Снова начались прежние стеснения торговли, устраненные распоряжениями Сперанского и новым учреждением. Предлоги к этим стеснениям были прежние, — что торгующие разоряют и развращают инородцев и лишают казенный доход лучшего ясачного зверя. Главное управление восточной Сибири, внимая представлениям чиновников, признало даже необходимым постановить в торговле с инородцами разные ограничения. Тогда-то состояла знаменитое положение Сибирского комитета 6 Ноября 1851 года, в котором описаны подробно обстоятельства, побудившие к изданию узаконений, о свободе торговли с инородцами вообще и особенно жизненными потребностями, и опровергнуты все предлоги местных властей к стеснению этой свободы; тогда-то подтверждено, чтобы областные и окружные начальства Сибири, без точного разрешения высшей власти, не дерзали предпринимать никаких отступлений от правил свободной торговли. Главным и общим губернским управлениями вновь подтверждено иметь за этим надзор по учреждению. Это положение должно быть записано золотыми буквами в истории сибирской торговли.
С того времени, торговля на севере края не подвергалась особенным стеснениям. Если, пользуясь отсутствием надзора, местные чиновники и притесняли иногда торгующих, то это были частные злоупотребления, которые не требовали общих мер; если чиновники иногда и торговали казенным хлебом под видом собственного, и вообще производили торговлю с инородцами, то эти действия умерялись соперничеством торгующих, число которых постепенно умножалось, не могла уже сопровождаться гибельными следствиями прежних злоупотреблений.
Но хлебные закупы для казны долго еще следовали прежней системе. Основанием той системы было стремление казны покупать хлеб из первых рук. Поэтому у купцов хлеб покупался только для отдаленных мест, куда не могли доставить его крестьяне. Торги на поставку хлеба большей частью оставались без утверждения, как не выгодные, хотя бы на этих торгах и были крестьяне, и для покупки хлеба командировались чиновники. Эта система, в некоторых местах, достигла в одно время такого развития, что крестьяне перестали являться на торги, в полной уверенности, что будут ли они на торгах, или не будут, — к ним все-таки приедет чиновник для убеждения. Комиссионерская покупка хлеба для войск особенно усилилась в некоторых местах с того времени, когда с образованием в Сибири полевого провиантского Управления, торги на заготовление провианта вышли из ведомства губернского начальства и затем перестали подчиняться правилам Сибирского учреждения. Покупка хлеба поручалась особым чиновникам; но в тоже время к ним командировались и исправники или заседатели, для содействия, как говорилось в распоряжениях; это содействие часто равнялось непосредственной покупке. Иногда исправники командировались и прямо для закупов. Во всяком случае, как особые, так и полицейские чиновники, большей частью действовали полицейскими мерами. Они сами назначали продажную цену хлеба, количества, какие обязано было поставить в казну каждое общество; сами делали раскладку этих количеств между домохозяевами. Осторожнейшие из них отбирали общественные приговоры, что крестьяне продают хлеб добровольно и не принужденно; другие, совершенно справедливо считали и эту формальность излишней. В тоже время, по весьма понятному чувству, заготовители старались отстранить частных закупщиков, видя в действиях их, по прежнему, что-то противозаконное: до сих пор между сибирскими крестьянами во многих местах осталось убеждение в важности закупов для казны и преимуществе их перед частными. Иначе заготовители не могли действовать. Им предписывалось купить хлеб по ценам еликовозможно выгоднейшим; цены, обыкновенно, назначались предварительно, и почти всегда были ниже действительно существующих в торговле; не имея возможности купить по этим ценам, чиновники входили в переписку и, в ожидании разрешения, теряли время и приступали к закупке нередко уже тогда, когда хлеб был скуплен. Особенно во время слабых урожаев положение чиновников было затруднительно. В случае неуспеха их ожидал гнев начальства, в случае успеха, — награды. Им не оставалось выбора.
Стремление казны приобретать хлеб из первых земледельческих рук постоянно препятствовало развитию хлебной торговли. Торговцы, лишаясь важнейшего своего потребителя, — казны, — не имели возможности развить хлебную торговлю до такой степени, чтобы запасами ее обеспечивать потребности и в случае неурожаев. Поэтому хлебная торговля развита преимущественно в северных частях края, куда хлеб доставляется сплавом по рекам, и заготовляется для казны через подрядчиков; в средней полосе, даже и в городах, нет лавочной хлебной торговли, есть только рыночная.
В тоже время, частые неурожаи подавали повод к разным ограничениям в хлебной торговле. Таковы, например, запрещения выпуска хлеба за границу, которые делались иногда и без установленного законом высшего разрешения; запрещения городским жителям покупать хлеб, привозимый для продажи, не на рынке; ограничения рыночной покупки даже до одного пуда в одни руки; назначение продажной цены на ржаную муку и т.п.
Последнее, особенно разительное нарушение правил хлебной торговли было допущено в 1838-1840 годах по поводу неурожаев в Енисейской губернии.
Тогда в этой губернии золотопромышленность только что начала принимать те огромные размеры, каких она достигла впоследствии. Золотоискатели, не жалели денег; сельское население, — особенно ссыльные, до того времени не имевшие приюта, ни верных средств к существованию, — с радостью бросилось на выгодные заработки. От этого естественно, поднялась цена на труд, а требование хлеба на золотые прииска возвысило цену на хлеб. В тоже время оказался неурожай в одной из богатейших хлебом округов Енисейской губернии – красноярском. Неурожай этот был тем более заметен, что составлял там чрезвычайную редкость. Главное местное начальство тот час сообразило, что при недостаточном урожае и при соперничестве золотопромышленников, казна не будет в состоянии купить нужное ей количество хлеба по умеренным ценам. Оно приняло решительные меры: распорядилось запретить золотопромышленникам покупать хлеб в енисейской губернии и в тоже время, чтобы удержать земледелие от упадка, запретило увольнять поселенцев на золотые промысла. Таким образом оно удержало на местах и без заработков значительное число потребителей именно в то время, когда было необходимо освободить от них казну, на должно было упасть их продовольствование? Немедленным следствием таких мер было прекращение рыночной торговли и быстрое возвышение цен до цифр, небывалых до того времени в Енисейской губернии. Здесь подверглась стеснению уже не одна хлебная торговля, но и золотопромышленность, которой влияния на край не предвидели.
В тоже время запрещая хлебные закупы, предвидя общий недостаток в хлебе от неурожая, местное начальство, по просьбе откупщиков, усиливало выкурку вина на казенных заводах.
Жалобы золотопромышленников, расчеты которых были значительно расстроены, достигли Петербурга. Принятые местным начальством меры были отменены; но вред, нанесенный ими, не мог уже быть скоро исправлен.
Хлебные операции казны по случаю неурожаев в Енисейской губернии в 1838-1840 годах служат разительным доказательством тому, до какой степени еще и в то время местное начальство было пристрастно к решительным мерам, как безразборчиво оно употребляло и в какой степени была эта часть управления. Распоряжения следовали за распоряжениями: одни отменялись другими; хлеб, уже приобретенный казной, получал то одно, то другое назначение; передвижения возвышали его цену. Хлеб покупался и в иркутской, и в томской, и в тобольской губерниях – даже за Байкалом, откуда он никак не мог достигнуть места его назначения. Для большого успеха в покупке, за Байкалом, запрещен был выпуск хлеба в Китай, тогда как сбыт его туда, по значительности запроса на месте, и без того уже был ничтожен, следовательно запрещение было бесполезно и только напрасно тревожило умы и затрудняло торговлю. Цифры казенной потребности в хлебе беспрестанно изменялись, то увеличивались, то уменьшались без всяких положительных данных; сообразно с тем изменялись и назначения количество покупки. Когда нужно было заботиться о насущном продовольствии народа, хлеб закупался на случай будущего неурожая. Сельские магазины, естественное пособие народа, по отчетам, ломились под хлебом; на деле они оказались пустыми. Закупка хлеба в некоторых местах была поручена земским исправникам в их округах; эти господа принялись покупать хлеб полицейскими мерами, а между тем возвышали справочные цены, по своему непосредственному на них влиянию. Все кончилось тем, что казна истратила огромные суммы; огромные количества хлеба захвачены в руки ее вместо того, чтобы оставаться в свободной торговле, из этого хлеба только незначительная часть достигла своего назначения вовремя; остальной, обошедшийся весьма дорого, был обращен на продовольствие войск и инородцев и на винокурение в то уже время, когда снова начались урожаи, а с ними и цена на хлеб понизилась.
Мы думаем, что подобные явления не могут уже повториться. Но частные уклонения от законного порядка всегда существовали и существуют. Нередко они до такой степени входят в обычай, что считаются делом весьма естественным и необходимым. Их-то надобно раскрывать, их-то неправильность нужно указывать.
В последнее время у нас пробуждается гласность. Хлебные закупы могут дать много поводов ко многим замечаниям, а действия должностных лиц при этих закупах, — слову обличения. С другой стороны, противозаконные и безнравственные проделки некоторых хлебных торговцев также требуют бича гласности. Тогда постепенно водворился бы порядок в хлебной торговле, и свобода ее, провозглашенная общими законами, подтвержденная Сибирским учреждением, утвердилась бы на прочных основаниях.
Опубликовано 21 июня 1860 года.