Алтайские калмыки. Часть 2.

По Чуйскому тракту ездят, для торговли за границу, бийские и частью барнаульские купцы, но не иначе, как на вьючных верблюдах и лошалях, потому что дорога проходит часто тропинками по скалам. С наступлением лета 1887 года предложено этот путь исправить, а по исправлении, он должен заселиться русскими; край же, о котором говориться, остается в правой стороне. Здесь есть только дорога в Риддерский рудник, но по ней, за отдаленностью населения русских, почти никто не ездит; калмыки же никаких экипажей не имеют, а сообщение делают на верховых лошадях. Водяных путей не существует.

Климат в Алтае постоянно сух, вредных испарений нет, воды совершенно чистые, и везде растут хвойные и лиственные леса, от чего воздух бывает там благорастворенный и целебно влияет на организм кочевника; поэтому алтайцы, имея крепкое сложение, редко заболевают и вообще пользуются хорошим здоровьем; однако же, не часто можно встретить калмыка или калмычку в 80 и 90 лет. Число калмыков увеличивается, не смотря на то, что многие их них принимают православную веру, ибо годных душ ныне более, чем значится по последней ревизии.

Ветроносных, заразительных и эпидемических болезней в Алтае не бывает: о сифилисе не слышно, чахотка встречается редко; больные же горячкой калмыки, при крепком их сложении, переносят ее в юртах. Лечений никаких нет, кроме камланий шаманов, называемых камами, которые имеют большое влияние на кочевников. Кам до тех пор камлает (абызит) над юльным, пока он не выздоровеет, или не умрет. В продолжении такого лечения, кам будто бы призывает шайтана, по ихнему кармеса, который приказывает первому принести в жертву, т.е. заколоть или задушить, столько-то и такого-то скота; на другой день повторяется тоже самое и т.д. Иногда прихотливый шайтан велит непременно украсть скотину и скажет какой масти. Хотя некоторые и не сознают, что это обман, но, сохраняя прежние обычаи, невольно подчиняются ему. Этого обычая не могут частью оставить и крещенные инородцы. Повитух у калмычек нет. Когда наступаю роды, родильница нисколько не прячется от людей; напротив, во время мук, собираются к ней калмычки и калмыки из ближайших юрт и не расходятся до тех пор, пока больная не разрешится бременем. По рождении младенцы отец или мать предлагают кому либо из присутствующих дать имя родившемуся и такое имя он носит до смерти. Имена же дают так: на что гость взглянет, или что таится у него на уме, от этого получается название: собака, серко, а иногда младенец называется русским именем: Васька, Петруха. Этим оканчивается весь обряд при родах. Младенцы завертывают в овчину, и он, лежа, в ней, восстанавливает силы и укрепляется, но ни его, ни родильницу не моют. Матерями калмычки бывают 14 и 15 лет, а калмычат женят иногда 10 лет; у одного калмыка бывает до трех жен, и живут они в разных юртах. В ой юрте, в которой умрет кто либо, более 7 дней не живут, а переставляют ее на другое место, хотя на три сажени от прежнего. Хоронят умершего, завернув в шубы и кочмы; все, что было под больным, закапывают в землю; умерших же камов вешают на сучья более ветвистых деревьев, тут же вешают и бубен его. Покойников калмыки боятся, так что не называют имя умершего, а в особенности имя женщины.

Кроме шайтана и других божков калмыки веруют еще в других богов: Ульгеня, сотворившего все, и Эрлика – бога ада, имеющего у себя семь сыновей. Ульгень создал человека без души, а Эрлик вдунул ее в него через дудку, получив предварительно от первого бога согласие, чтобы человек, когда жив, служил бы Ульгеню, а по смерти душа его оставалась бы в руках Эрлика. По языческому ученью, есть на том свете большая река, через которую протянут волосок, и грешники, переходя по нему, падают в реку; в ней схватывают их сыновья Эрлика, варят в чугунной чаше, потом делят между собой и съедают. Перешедшие же по волоску представляются судье Алтын-Толу, который судит их. Праведные отправляются им в такое место, в котором они будут жить, так же, как жили и на этом свете, а грешников Алтын-Толу отдает сыновьям Эрлика, и те расправляются с ними так же, как и с упавшими с волоса в реку.

Выше мы частью уже коснулись обряда камланий кама над больными; теперь должно сказать об этом подробнее. У кама есть нарочито сшитая для ношения во время камланий одежда, изукрашенная разными ленточками и побрякушками; в то же он надевает на голову высокую, с пером, шапку; у него в руках бубен, на калмыцком тюмгюр, сделанный в роде нашего музыкального, большой величины бубна и обтянутый с одной стороны кожей; обичайка его унизана сплошь шеркунчиками и колокольчиками; при нем деревянная колотушка с ручкой. Этой колотушкой кам во время камлания, ударяя левой рукой в бубен, начинает сначала кружиться на месте, и потом, когда почует будто бы приближение шайтана, уже бегает кругом огня, кричит, с пеной у рта, каким-то диким голосом и, потрясая, между тем бубном, наводит ужас на присутствующих. Внутри бубна вставлен деревянный идол, у которого нос багро-красный и, вместо глаз, воткнуты во лбу светлые пуговицы. Такое камлание делается как во время болезней, так и во время калмыцких праздников, которые бывают через два года в третий. К этому времени калмык перекочевывает на другое место, в юрту, и около нее ставит березки, на них навешивает разных цветов матерчатые ленты, затем закалывает лучших лошадей и баранов. Праздник продолжается до трех дней; гостей у богатых калмыков собирается иногда до ста человек и хозяин всех их угощает мясом и чаем, а вино они привозят в большом количестве сами, которое немедленно и передают хозяйке. Праздник начинается таким порядком: закалывают одну или две лошади, смотря по количеству гостей; снятые с них шкуры, вместе с не отрезанными головами и ногами, вешают на поставленные недалеко от юрты лесины так, чтобы головы тянулись на восток и мордами вверх; потом все мужчины становятся на запад от шкур (жены остаются в юрте и в это время варится уже мясо). Кам, подойдя к развешанным шкурам, называемым тоилга, начинает шаманить: кричит что-то во все горло и окропив толпу ложкой из чашки сначала вином, а потом щами, окропляет и всех предстоящих, которые при этом кланяются ему в пояс беспрестанно. После этого обряда заходят все в юрту; здесь кам, с каким-то припевом, обходит три раза кругом огня и поливает на него вино и конское сало, от чего происходит треск с пламенем. Далее хозяйка из первой чашки, налитой вином, выплещет его ложкой молча на присутствующих; наконец, начинается гулянка и тогда уже все пьют вина, за юртой играют с девицами калмычками разлукой, как у нас делают деревенские девушки, до самого утреннего рассвета. Подобные обряды совершаются во время свадебных пирушек, которые называются тои. Свадьбы устраиваются так: сначала отцы жениха и невесты уговариваются о приданном и калыме, затем назначают день свадьбы молодых и приглашают гостей. Калым, т.е. выкуп за невесту, платят обязательно по условию: деньгами, скотом и товаром; стоимость этого калыма иногда доходит до тысячи рублей. При свадьбах не заключается никаких письменных уловий; поэтому много было примеров, что сочетавшиеся браком расходились, при чем обыкновенно бывали ссоры из-за приданного и калыма. Случалось, что жены уходили от мужей и принимали христианскую веру; тогда последние делались бедняками, потому что приданное отбиралось от мужа и отдавалось новокрещенной.

У калмыков, таких мест, где бы стояли идолы и они могли сходиться для обрядов, нет, а все эти обряды исполняют шаманы или камы. На перевалах гор и переездах через речки, они на известном месте кладут хворост и вешают разные ленточки, и никто не проедет этих мест, чтобы не покурить трубки или не выпить, если есть с собой, чашку вина. Такое место называется «обо».

Что касается миссионерской деятельности духовенства, то она простирает свои действия на два округа: Бийский и Кузнецкий. В городе Бийске находится резиденция начальника миссии с катехихаторским училищем. Этой миссией отдаются ежегодно отчеты о ее действиях, которые печатаются особыми книжками, под названием: «Миссионерство на Алтае и Киргизской степи». В них излагаются подробно все приемы распространения православия между алтайскими калмыками.

Принимая в соображение во-первых, что десять калмыцких дючин окружены почти со всех сторон православным народом, — только на северо-восточной стороне лежат: пустынные горы и озеро Телецкое – и, во-вторых, что языческое верование калмыков не основано на законе, а держится на одних только обычаях, должно заключить, что при постоянной деятельности миссионерского духовенства, все калмыки, рано или поздно, примут православие; а если с устройством Чуйского тракта заселятся на нем русские, то три дючины калмыков, кочующие по системе реки Чуи, невольно войдут с ними в близкие сношения и переймут от них все полезное, а это ускорит обращение их в христианство. На пустынной же оконечности Телецкого озера, там, где соединяются реки Чулушман и Бачкаус, предположено выстроить Благовещенский монастырь, а с устроением его, все калмыки будут охвачены как бы непрерывным кольцом православия.

Опубликовано 10 июля 1887 года. 

Алтайские калмыки. Часть 1.

Алтайские калмыки. Часть 3.