Несколько заметок о скопцах, поселенных в Якутской области. Часть 2.

По чувству справедливости, я не могу отказать скопцам в некоторых хороших нравственных качествах и думаю, что поселение скопцов в Якутске было полезно для края во многих отношениях. Во-первых, скопцы отличаются трезвенностью, честностью и трудолюбием.

Вино им совершенно запрещается верованиями их секты, между ними, в течении своего десяти летнего пребывания в Якутске, я встречал одного только скопца, предавшегося винопитию; за это он находился в презрении у скопцов, многие из низ не хотели даже считать его своим братом.

Честность их правда, не совсем безукоризненна: перекупить и продать товар, или припасы дороже, чем они стоят, у них не считается пороком, равным образом отдать деньги в рост на лихвенные проценты; но воровство строго преследуется их собственным мнением. Как на прислугу, на них можно вполне положиться, особенно на скопчих, из чухонок; скорее она себя лишит лишнего куска хлеба, чем присвоит себе хозяйское добро. При этом они отличаются крайней бережливостью, даже, можно сказать, скупостью. Получая по три рубля в месяц, — обычная плата скопчихам-стряпкам в Якутске, — они сумеют сберечь вполне эти деньги; смотришь, года через два или три у твоей стряпки уже сотни рублей наличными. Бережливая в одежде, она сумеет обойтись на одежду подарками, делаемыми хозяевами к праздникам свой прислуге, или получаемыми ей за особые услуги. В этом отношении для скопчихи время Якутской ярмарки было временем особой наживы; в это время в каждом доме бывают приезжие; скопчихи, исполняя обязанности стряпки для хозяев, сумеет услужить и приезжим и получить за это щедрую плату, в виде денег или подарков, которых ей достаточно на одежду и обувь. Таким образом денежная плата, полагаемая от хозяев, откладывается целиком в сундук.

Нельзя также отказать скопцам в трудолюбии; правда они избегают тяжелых земледельческих работ, напр. пахоты, для этих работ они нанимают по большей части русских, или якутов; но без дела они сидеть не любят. Между ними много хороших плотников, слесарей, чеботных и всякого рода ремесленников. Это объясняется тем, что большая часть их из Московской и соседних промышленных губерний.

Самое любимое их занятие – торговля; пока они не были выселены из города, они почти совершенно завладели мелочным рынком, а в Олекме – даже торговлей пайскими оварами; при этом они пользуясь взаимной поддержкой, возбудили в народе ропот своей эксплуатацией. Выселение их по этому из города в деревню, хотя лишало городских обывателей хорошей прислуги, было весьма благодетельно для города. Здесь, в деревне, они по неволе должны были ограничить свои эксплуататорские наклонности; им дозволено было продавать в город только свои собственные земледельческие произведения; всякая мелочная торговля, соединенная с куплей и продажей, была запрещена. Администрации, впрочем, стоило большого труда, выселить их из теплых, насиженных гнезд в городе; с 1864 года им чуть не ежемесячно повторялся указ о выселении из города на отведенных им в 12 верстах от города местах по речке Морхе, но почти до 1866 г. большая часть их находила средства оставаться в городе, только энергии губернатора Лохвицкого удалось, наконец, всех скопцов выгнать из города и поселить на Морхе и др. местах. Здесь они оказались элементом, безусловно полезным для города: земледелием, огородничеством и рыболовством; успехи их в этом отношении удивили туземцев; скопцы доказали, что Якутский край, считавшийся малоспособным к земледелию и огородничеству, может произращать вполне хорошо почти все, что произращают более южные окраины Сибири. Особенно им удалось огородничество. До 1863 года большая часть овощей привозилась в Якутск из Киренского округа, по осени, отчасти по весне, водой и продавалась крайне дорого, напр. капуста 10 руб. сотня вилков. При этом часто приходилось брать овощи чуть не приступом. Обыкновенно осенью, в сентябре, приплывали паузка два или три с овощами из Киренска и оставались на осенней пристани, в верстах в пяти от города; каждый домохозяин спешил сейчас на пристань с подводой для закупа овощей; но около паузков ставилась полицейская стража с запрещением жителям закупать овощи, пока ими не снабжено будет начальство. Это иногда продолжалось дня два или три; во все это время обыватели с телегами и лошадьми располагались на берегу реки около паузков, и проводили там в томительном ожидании дни и ночи; наконец получалось разрешение на закуп овощей. Объявлялась наперед цена, по которой будут продаваться овощи; тогда обыватели спешили, как бешенные, к паузкам; кто тащил картофель, кто капусту или лук; крик и шум делались не вообразимые, никому не хотелось оставаться на зиму без овощей. Разумеется, при этом не обходилось без недоразумений; хозяева бегали от одного обывателя к другому, как угорелые; слышались брань, ругань, споры. Наконец, спустя часа четыре или пять, паузок пустел и обыватели, голодные, намерзшиеся, возвращались восвояси, с радостью, если удалось захватить достаточное количество овощей, ругаясь и чуть не плача, если не успели заполонить их в достаточном количестве. Эти явления, с поселением около Якутска староверов с Маи, а потом скопцов из Туруханска, сделались уже в настоящее время достоянием предания, хотя и свежего еще. Староверы и скопцы стали снабжать Якутский рынок достаточным количеством овощей всякого рода: огурцов, капусты, картофеля, моркови и проч., произрастающих на месте; научили жителей сохранять эти овощи свежими до весны, так что привоз этих овощей из Киренского округа совершенно прекратился. В 1870 г., при выезде моем из Якустка, мешок свежего картофеля скопцы продавали весной от 1 до 1 р. 20 к., тогда как прежде, с приходом паузков с хлебом из Иркутского и Киренского округов, жители с радостью давали по 80 к. за пуд картофеля, и при том картофеля уже значительно попортившегося. Вместе с огородничеством скопцы занялись и хлебопашеством, и весьма удачно, так что хлеб в Якутске продается теперь по ценам, часто дешевле Иркутских. Правда, обыватели жалуются, что скопцы продают свой хлеб, по большей части, к весне, по возвышенным ценам, когда запасы хлеба у других продавцов истощатся; но винить в этом скопцов, по крайней мере через чур, едва ли позволительно. В деньгах они не нуждаются; от чего же не выждать более возвышенных цен на хлеб, если нужда не гнет? В этом отношении, если они не лучше, то и не хуже вообще русских торговцев. Кроме сего, скопцы оказали краю и другую пользу: в Якутске чувствовался крайний недостаток в мельницах; родился хлеб у кого, и с ним беда; не на чем его смолоть. В крайности нанимали якутов молоть хлеб на ручных мельницах, по 20 к. с пуда. Но много ли мог смолоть якут на ручной мельнице? Много-много пуд в сутки. Скопцы же, по водворении своем в Якутске, усовершенствовали, во-первых, ручные мельницы: они приделали к ним приводы и достигли того, что одному человеку стало возможным смалывать в сутки до 8 и 10 пудов; во-вторых, они настроили множество ветряных мельниц и конных мельниц. Правда, они не ввели водяных мельниц, более дешевых и выгодных, но по свойствам грунта тамошних речек устройство их едва ли возможно; по крайней мере, попытки на это со стороны некоторых лиц оканчивались всегда неудачей; грунт тамошних речек песчаный; устроить запруду не возможно; вода, пользуясь песчаным грунтом, постоянно просачивается тем и здесь и разрушает запруду. По крайней мере, доселе еще никому не удалось устроить в Якутске водяной мельницы, не смотря на самые энергические усилия и большие затраты. Разумеется скопцы, как люди экономические, не могли отважиться на попытку, требовавшую затраты большого труда и больших денег, но обещающую мало успеха.

Таким образом, поселение скопцов в Якутском крае, по моему мнению, было во многих отношениях полезно для края; они явились здесь первыми, настоящими проводниками земледелия и промышленности. Опасаться их сектантских наклонностей здесь много нельзя: во-первых, их сектантские стремления радикально противоположны естественным наклонностям Якутов, во-вторых, для сектантских своих целей они должны знать хорошо Якутский язык, что едва ли возможно для них, за редким разумеется, исключениями, так как они ссылаются в зрелом возрасте, когда усвоение чужого языка делается трудным. Разумеется, это не освобождает администрацию от тщательного наблюдения за ними.

Протоирей Афанасий Виноградов

Опубликовано 29 декабря 1879 года.